Все стихи

Благословенное безумство В тенистых переулках движется. Когда обострены все чувства, Когда листва едва колышется, Когда под ложечкой — рой бабочек, И гравитация кончается. И платьица тончайший краешек С дыханием в такт один вздымается. И всё наполнено присутствием, И всеобъемлюще — внимание. И в послевкусии распутственном — Сладчайшие ноты расставания.

Кто-то сильный, кто-то большой и добрый Обнимает меня и спасает внутри — утробно. Обнимает и проносит в ладонях горячих Среди алчущих крови, спящих, Среди душ, что отчаянно тонут. Я несу свою целостность — не сломлен, не тронут. Я пульсирую — звёзды мерно мерцают. Поцелованный космосом — не умираю.

Как будто было чудо и сломалось, Завод остановился — и движение… Какая же, по сути, в прочем малость Исчезло между нами притяжение. Так выгорает фото в старой раме, И краски блекнут, и не вспомнить даже, Как делалось щекотно мне словами. И было место фокусу и драме. И бабочки под ложечкой порхали, Качели вверх, минута, невесомость… А нынче, я сознаюсь, — проебали Мы эту уникальную способность.

Мне можно — потому как я Луна, И мне светить позволено ночами. Я, кажется, одна — и не одна, По водной глади расхожусь лучами. Мне можно быть прозрачной и пустой, В свои глубины принимать мерцание. Ведь я являюсь каплей и водой, И утоляю жаждущих желание. Мне можно всё, что я хочу хотеть — Мир движется, пульсирует и льётся. Какая мощь, какая дерзость — сметь! И лунный свет дорожкой в море вьётся.

Пойдём туда, где страх, Где самый-самый страшный. Я буду при свечах, Я буду столь отважна. Всё подсвечу во тьме — И в тот же час увижу: Всё лучшее — в тебе, И мы вдруг станем ближе.

От мятной конфетки холодеет во рту, Тягучая сладость спускается ниже. Когда мы презреем с тобой суету — Окажемся ближе. Ты хочешь увидеть мой маленький дом И свечи зажечь в гостиных залах, А я почему-то в волнении о том, Что там существуют чердак и подвалы. Тут слышится скип — это двери поют, И им подпевают паркетные доски. Я просто забыла: уют создают, А в детстве казалось — уют это просто. А в детстве казалось: цветы на столе — Ну те, что собрали, бредя по дороге. И ты приобщился к большой красоте, И ты на секунду подумал о Боге. Не так, когда в церкви тоскливо твердят, А как о приятеле — просто и мило. Ты смотришь на дом, а из окон глядят — И ты понимаешь: жилая квартира. Я вычищу хлам и поставлю цветы, Открою все ставни — пусть воздух гуляет. Я с Богом по-свойски давненько на «ты» — Он каждый мой шаг по себе примеряет.

Как снегом припорошено словами, Все то, что я желаю утаить, И на секунду ляжет между нами, Едва белея тоненькая нить. От напряжения кажется струной, Опять игра на оголенном нерве. Опять не удаётся быть собой, Я снова сцену уступаю стерве. А вы, опять не слышите меня, И смотрите на уровень повыше, Где сердце полно жаркого огня, И безрассудство страсти сносит крыши. А я ведь зарекалась не играть, Но кажется уже не помню боли, Я молча разрешу себя обнять, Заметив, что теряю силу воли. И сколько бы не длилось волшебство, Снежники слов растают, растворятся... Самой природы суть и естество, Приказывает жить и не бояться.

На моём — божественном, на твоём — земном, мы с тобой, естественно, сходимся в одном. Вечер пахнет сладостно — в городе огни. На душе так радостно — мы с тобой одни. Мы с тобой — в влечении сердца и ума. В это — приключение. Я иду сама.

Возможность разврата без нравоучений, Подобна лавинам двух разных течений. И разум, как щепка несётся в потоке. Под пальцами искры, под пальцами токи. И плоть источает желания соки. И двое встречаются, где-то в истоке, Для встречи с собою, с своим вожделением, Поддавшись на импульс, предавшись движению. Границы размыты и мы безграничны, Лишь сердце шумит повторяя ритмичность. И мы космонавты вдвоём на орбите. Желания связаны тоненькой нитью. Мы ищем пространство внутри бытия, Секунды, мгновения, где ты это я.

Бабочки в животе, Я улыбаюсь миру. Если лежать к мечте Где-то внутри квартиры, Кажется, я яйцо С крепкой скорлупой. Прячу своё лицо, Чтобы не быть собой. Космос внутри меня, Внешняя человечность. Есть океан огня В сердце моем и вечность. Сложное в простоте — Выдох идет за вздохом. Стойко лежать к мечте Вовсе не так уж плохо.

Квота на нежность пугает до безобразия. Я прикасаюсь к тебе своим демоном. В скулах моих живет Азия, Правит желание изысканно, смело. И я расхожусь, расщепляюсь в параметры. Я даю поле, со мной мутировать. Я говорю тебе мой темпераментный И размышляю, казнить или миловать, И нагнетаю по траектории, И поглощаю тебя неистово. Быть избирательным нам позволено: Глупыми, честными, дерзкими, чистыми.

Я говорю себе шёпотом: «Ты — трусиха». Я понимаю — волны меня поймают. Ты помнишь в детстве — «Уходи, лихо»? А дом — лишь там, где понимают. Доверить сердце — невыносимо: а вдруг уронят его невольно? Держать улыбку и быть красивой — как будто просто тебе не больно. Я б показала тебе изнанку, я б рассказала, что я умею, а ты бы смело подул на ранку — я улыбнулась, слегка робея.

У Вечного — из земли: глаза вишни и запах мяты. Секундой предстали дни, и простыни — все измяты. И голос, как жидкий сплав, из мёда течёт по венам. Как много раскрытых глав — тех, что читает тело. И пальцами — ощущать пульсацию и желание, и медленно — в такт дышать, вбирая твоё внимание. Качели — то вверх, то вниз, и сердце летит с орбиты. Мой выдуманный каприз — симфонии и сюиты. Я знаю, как волшебство рассеять — и приумножить. Почувствуй моё тепло своей загорелой кожей.

Видишь облако над деревом? Тихо гаснут фонари. Мы, как глупые, поверили, В целом мире мы одни. И стараемся без устали, И целуемся взахлеб, Переполненные чувствами — Нас никто не уберег. Нам никто не скажет вовремя: «Осторожно, берегись!» Из огня ныряем в полымя, Вторит эхо: «жизнь, жизнь».

Как будто мир так свеж, так нов и юн, Что тысячи душ, затронув струн, Играет симфонический оркестр, И в этом зале нет свободных мест. И палочку взмывает дирижёр, И внемлет ей большой скрипичный хор. Взлетают звуки, мир собой поёт, И скоро грянет сладкий Новый год — Период пряничный, имбирный и коричный. Ты чувствуешь? Он подступает лично. В преданиях, в сказаниях, былинах Драконы изгибают свои спины, Драконы расправляют свои крылья, И сказка возвышается над былью. И сказка заявляет о себе: Варенье, чай, печенье на столе. И кружевная тень от занавески… Пусть будет всё — всему найдется место.

Пуль мне, серебряных, и наконечники стрел. Сделай мне, Мастер, — мне нынче нужна победа. Враг измотал, но а сам не вспотел, в этой мистерии гнева и бреда. Сделай мне, Мастер, неуязвимый щит, что ещё нужно, дабы прорваться? Кажется, прав будет тот, кто решит: вместо войны — до утра целоваться.

Казню, благословляю, милую. Живу, как на душу положит, И наслаждаюсь своей силою И тем, что может быть, — быть может. А день струится незатейливо, А день — прозрачный, леденцовый, И сахасрара бьётся в темени, И мы с тобой почти знакомы. И хочется — простую истину, И хочется — объятий ласковых, И хочется — собраться мыслями И спрятать чемодан затасканный .

Родинки россыпью, и жадное тело просит Нежных и явных прикосновений. Как говорится, кто счастлив — трусов не носит, Только закон всемирного тяготения. Тяготею. Тяготею к тебе, как сметаной влекомая кошка, Как к земле наклонённый Поспевший плод, Как затерянная в простыне хлебная крошка, Ненароком щекочущая живот. Забираю. Забираю тебя в свои сны до рассвета, Чтобы утром проснуться совсем нагой… Предварительно Всё написав про это… Я целую везде тебя, мой дорогой.)

Бесят раздолбаи-умники, бесят белые пальто, бесят — кто ебёт на публике, остальное шапито. У реки весь берег каменный, ты попробуй — разобрать. Хочется объятий пламенных, чтоб от глаз не отрывать. Я смотрю в кривое зеркало, вижу разное и грусть. По себе снимаю мерки я и немножечко боюсь. И от этого неистово сердце ухает в груди. И вокруг желает чистого, а иное — уходи. Будут новые случайности, будут встречи и дожди. Простота в оригинальности места выбора пути.