Все стихи

На самом деле вас всех нет, есть только я! На протяжении стольких лет иллюзия. И все придуманно вокруг всё так притворно, И даже время, лучший друг, то иллюзорно. Куда ни глянуть зеркала и отражение, И эта третья война,как обнуление. И нет мошеаха в рядах солдат и знати. И нет уютней на земле своей кровати. И след оставив ... ну порой совсем не чистый, Мы ножкой дергаем во сне в мечтах о жизни.

Хляби небесные торжествуют, Влага сегодня приходит влага, Так над землёю гуляет буря В виде волшебника или мага. Воздух пропитан нитями голубыми, Падают капли, струи тугие льются. Мы две пылинки в этой большой стихии, Что почему-то встретились и смеются. Мы первозданны, мы познаём друг друга — Запах дыхания, роспись прикосновений. Кажется так естественно, без испуга, Просто предаться радости и влечению. Влага сегодня повсюду — влага, Будет дрожать под струями тело мира. Молния-вспышка выскакивает из мрака, И на секунду светом полна квартира. И на секунду вижу твои ресницы, Вижу, как пот на лице проступает, каплет. Хочется вместе уехать в Ниццу — Там целовать тебя и царапать.

Возрастает потребность в носках и пледах. Возрастает потребность в контакте кожей. Расскажи мне, откуда ты, и поведай, что ты ищешь любовь, как и я, похоже. Прикоснись ко мне пальцами — к кончикам пальцев. Прикоснись к моим мыслям — ни слова боле. В этом мире много слепых страдальцев. Их в нём столько, как в море соли. Мы с тобой укроемся, мы спасёмся, животом почувствуем напряжение, потому что хочется быть под солнцем, пребывать в вибрации и скольжении. Я люблю горячий и крепкий кофе. Поцелую — долгие и без спешки. Мы стоим на стыке своей эпохи, что уже не будет такой, как прежде. Мы живём в формате ИИ и чатов, говорим клише обо всём на свете. Потому так, господи, и пиздато — просто улыбнуться всему, как дети.

Ты ощущаешь — мы летим, Мы вокруг Солнца по орбите, И пляшут ноты на пюпитре, И их играет млечный дым. Ты ощущаешь тишину, Всю эту вакуумность пространства, Эту бледную Луну Как символ недопостоянства. Почувствуй кожей кислород, Поймай его перемещение. И Новый год сменяет год, И время печь себе печенье. И время говорить о том, Как страшно в щёлочку увидеть, Как тяжело быть ни о чём В своём божественном подвиде. И мы ощущаем: рядом есть Не то чтоб инопланетянин, Что познать друг друга сами Приходит к нам благая весть. Я пишу тебе письмо. Лишь пару строчек на экране, Чтоб дошло к тебе оно — Должно быть трепетным касание. И я пишу тебе «Привет». Планета вертится по кругу, И ты, чтобы написать в ответ, Свою протягиваешь руку.

Если нет здорового похуизма, Все на свете станет проблемой века, Или просто поводом для садизма, Похуизмом не подкованного человека. От депрессий не лечат от них уходят, Со скандалом, громко приправив матом. Похуизм плацебо и в своём роде Однозначно сделает все пиздатым.

Решили, что не будем Бога Ни беспокоить, ни будить. У каждого своя дорога Свой путь бояться и любить. И сделав вид, что все как надо, Что детство кончилось давно, В бокалы наливали яду, А говорили, что вино, Вино горчило сожалением, И источало аромат. Большие дети с удивлением Вкушали горький виноград.

Возможность разврата без нравоучений, Подобна лавинам двух разных течений. И разум, как щепка несётся в потоке. Под пальцами искры, под пальцами токи. И плоть источает желания соки. И двое встречаются, где-то в истоке, Для встречи с собою, с своим вожделением, Поддавшись на импульс, предавшись движению. Границы размыты и мы безграничны, Лишь сердце шумит повторяя ритмичность. И мы космонавты вдвоём на орбите. Желания связаны тоненькой нитью. Мы ищем пространство внутри бытия, Секунды, мгновения, где ты это я.

Вселенная качает сироту на трепетных и пламенных ладонях. Мы вместе побеждаем суету, мы вместе выползаем из агонии. Мы вместе обретаем силы жить. Малыш смеётся, малыш лопочет, малыш стремится ползать и любить — а остального больше он не хочет. А остальное, говорю себе, пройдёт как сон. Растает снег в апреле. Я наслаждаюсь ночью декабрём — в своём почти младенческом пределе. Я принимаю это бытиё — стихий, соединившихся в мгновения, где чувствую моё и не моё… И медленно пишу стихотворения.

Слова — как ценность, как жемчужина. Беру — и плачу. Душа приятием разбужена, а как иначе? Как можно говорить и делать такое разное? Душа оплакивает смелость. Тебе обязана. Душа искала и металась в очарование. И эта боль — всего лишь малость на расстоянии. Вот он — сюжет: гнев, торг, принятие — сценарий чистый. Вот только дайте расстрелять мне сценариста.

Под позитивным, слащавым, дерьмом скрывается боль — и она есть смысл. Мы мастурбируем. Полный «Ом». Мысли — чисты. Мы — без мыслей. Господи! Как же все долго врут! Как притворяются, мимикрируют, всё пожирают и продают! И ты неожиданно — Брут! Зло открывается правильной силой: тщеславное, близкое, совершенно, наглядное! Смотреть неприятно, Но ! Я покажу тебе, милый, тонкую точку. И это не клитор Я убиваю. Слышится стон! Занавес падает. Надписи. Титры.

Улицы оттенков бежевых пылью золотой окрашены. Ты ни в чём себя не сдерживай, ни о чём меня не спрашивай… И в проулках упоительных тени длинные колышутся. Это просто удивительно, как любовь живёт и движется.

Вроде бы пишешь о любви и нежности, вроде бы соединяешь потенциалы, но почему так в воздухе мало свежести? И почему так поцелуев мало? Мне не хватает голоса за спиною, мне не хватает ладони благословяющей. Кто я и что является мною? Око всевидящее, око всезнающее, меряет время, старые ходики тикают, гулкие звонкие звуки рождаются в песне. Мне почему-то всё ещё дико то, То отчего до сих пор мы вместе.

Облака шептали кронам на кудрявом языке. Очень просто быть влюблённым — загорелым и в песке. Очень просто быть на вайбе, говорить без суеты. Подари мне белый майбах и безумные цветы. Подари мне гром и ливни, чтобы скрыться и обняться, чтобы слышать всхлип надрывный и в объятиях целоваться. Небо будет шить дождями эту линию заката. Мы с тобой соединились для мелодии разврата. Мы с тобой сплетаем руки, мы с тобой — одна фигура, в сочленении этих сложных — дивная архитектура. Подари мне город вечный, фонари, вино и свечи, и возможность дара речи на минуту мне лишиться, потому что человечно — чтоб задуманному сбыться. А себе возьми улыбки, о себе возьми признание, и томительною пыткой будет лёгкое касание. Будет сердце осторожно таять между двух ладоней и шептать, что всё возможно, без сомнения и агоний. А тебе дарую встречу со своей персоной Бога, поцелуем тебя метчу. Бесконечность — это много.

В эвкалиптах пахнет опять дождём, то зима в слезах на прощанье бродит. Наступают сумерки почти днём, и зонты по-прежнему в обиходе. Горизонт прозрачен, лишь облака, за спиною тучи и их рыдание. Так весна ступает издалека, обещая радости ликование. То весна ступает — я внемлю ей. Отражают лужи косые блики. Соткан мир из света и из теней, бесконечный, дерзкий и многоликий.

Чтобы собрать себя до целого, я принимаю себя малого, и понимаю — нет тут белого, а чернота цвет снега талого. А после будет многоцветие, а после ставят многоточие, и все уместны междометия. Невинность кажется порочной, я принимаю свою целостность как мозаичное строение, и мужество вбирает женственность как Богом данное явление. Я принимаю себя слабого, и в этой слабости — всесильного, как воробья в запале храброго, и как кота — всегда тактильного. Я принимаю одиночество, я принимаю боль познания, в молчании — скромную доходчивость и силу детского дыхания. Я принимаю всё и полностью, согласно умыслу творения, и в этот миг брешь в чёрной пропасти закроет звук стихотворения.

В этом мире есть две константы — ось земли и благая весть. Когда Бог раздавал таланты, мне досталась любовь и спесь. А ещё мне досталось слово, что бывает мечем не зря. Возвращает оно к основам потерявшего якоря. Память спрячет, а я достану, извлеку, посмотрю на свет. Ещё рано с подобной раной призывать всей душою смерть. Ещё будет зоря и пламя… И на рынок пойдём искать то, что являлось для нас дарами, то, что мы не успели взять.

Какая бледная Луна воззрела одиноким оком. Я прикоснусь к своим истокам — и станет счастьем тишина. И я развею над рекой остатки праха и тревогу. И Ты на лунную дорогу возляжешь, обретя покой. И станут петь ночные птицы: за здравие и упокой — «Храни Господь» наперебой. А где-то девочка родится.

Рифмы не собираются в узел стиха. Да и как им собраться, когда голова легка, когда улиц жар пульсирует в каждой вене? Прохожие смотрят под ноги — они не в теме. Они давно выросли, у них не осталось чудес. А у тебя седина в бороде и под рёбрами бес. А у меня есть рецепты от тоски и от скуки. Мы пройдём переулками, не разнимая руки, будем двигаться по теней разбросанных лоскутам, ощущать, как день превратил всё в хамам, и капельки пота — от лба к вискам. И мы вытрясем из карманов своих поцелуев секреты. Поэты как дети — дети поэты )

Никто не обещает волшебства, у августа совсем иные цели. Плоды поспели не для хвастовства — они от неминуемости зрели. И нечего уж больше предвкушать: всё уместилось здесь, сейчас, сегодня. И то, как по утрам скрипит кровать, и то, что в выражении свободней. И зеркала впитали наготу плечей, покрытых солнца терракотой, и мы, поправши страх и суету, спокойно наслаждаемся Субботой